помещаю здесь фрагмент довольно большой повести моего друга, - своего рода "потока сознания", в отличиe от многих текстов этого стиля читающейся с нарастающим интересом, цепляющей внимание смешением реалий таёжной жизни с вольным, разговорным раздумьем автора о... скажем так, "о том - о сём". Надеюсь со временем поместить здесь повесть целиком... в оформлении использованы работы svami

...Меня нынче как-то беспокоит вышеупомянутое, как здесь говорят, сближение миров живых и мертвых. Очевидно, дело уже не ограничивается традиционным влиянием на человека через сновидения и прочую машинерию, включая, в том числе и классическое камлание, которое в чистом виде использовало заинтересованность мертвых в наших делах. Собственно разделение на дела наши и дела ихние, наверное, все-таки достаточно условно, и в свою очередь обусловлено границей социальной восприимчивости, что ли. Мы можем сделать несколько шагов и попытаемся уяснить себе границы этой чувствительности на примере наиболее распространенных верований и воззрений на эти материи. Первое относительно чего следует определиться, и без чего весь дальнейший разговор просто не имеет никакого смысла, так это вопрошание о том, существует ли нечто, имеющее место быть после моей смерти, и что являлось бы носителем неких, только мне присущих характеристик. Нечто, что составляет мою индивидуальность, что, делает меня, как это говорится, личностью. Но для того, что бы уяснять себе судьбы этой штуки после смерти, не лишним было бы разобраться с этим вопросом еще, так сказать, при жизни. Это, как говорят Упанишады, тонкое рассуждение, я попытаюсь провести исходя из расхожей шутки о том, что индивидуальность на диктанте проявляется в ошибках. Тут что-то обратное, от смешного до великого тоже всего лишь шаг, поскольку, действительно, то, что составляет предмет нашей особой гордости, наше личность, так сказать сокровенное, представляет собой не что иное, как некое отклонение от совершенной формы, которую называют кто сознанием Будды, кто Христом, кто царством Божьим внутри нас. В конечном итоге все эти микроскопические отклонения от совершенного, в каждом конкретном случае и задают ту особую траекторию в пространстве и времени, которая ретроспективно просматривается нами как наш жизненный путь, и которая, по мнению одних, определена судьбой, по мнению других, является следствием моих волений и т.п. Не будь этих индивидуальных ошибок-отклонений, все мы были бы одним человеком, тем же Буддой. Так что же это получается, что столь горячо любимая нами душа, будучи по природе чистым сознанием, в каждом конкретном случае, как моя душа, по существу представляет собой некое множество заблуждений, которое и составляет пресловутую индивидуальность. Не знаю, на сколько это уместно, но мне кажется приемлемым сравнение с волной некоего поля (скажем сознания), где несущая частота (чистого сознания) загружена всякого рода частотно-амплитутными модуляциями, которые и реализуют эту волну как определенную корпускулу, в каждом конкретном событии. Может это и есть пресловутая карма, о которой так много говорилось во все времена. Я пришел в этот мир опыта как совершенно определенный субъект, пределом которого как раз и являются все его отклонения от некоторого идеального состояния. Конечно, тут многое можно и может быть подвергнуто и критике и сомнению, и, скорее всего и должно быть подвержено со-мнению. Но лично меня в очень большой мере устраивает представление, что вся моя греховность это мое невежество и что путь к более эффективным состояниям, обеспечивающим максимально возможную полноту этой, моей, совершенно конкретной жизни, лежит через понимание. Другими словами, человек это существо, которое реализуется, т.е. делает себя реальным через понимание. В конечном итоге моя эффективность полностью зависит от меры понимания события. Необходимо сразу же отметить, что понимание в нашем случае представляет собой категорию этическую, а не эпистемологическую, хотя и реализующую себя посредством аналитической и всякой другой, соответствующей случаю, познавательной деятельности. Если б слова не имели склонности обманывать, то понимание вполне можно было бы именовать смирением. С-мириться значит, согласится с миром, двигаться согласно миру. Может, даже более близким было бы утверждение, что смирение и понимание две составляющие единого процесса, единого движения жизни реального человека. Конечно же, есть и нереальные люди, живущие в мире своих иллюзий и сами тем самым сами приобретающие, так сказать, статус иллюзорности.

В мире Федора я явно представляю собой именно такое, почти не реальное существо, как бы привидение. Даже если отвлечься от всех его магических оттенков, то в тайге мне просто не выжить и недели, именно в силу полного отсутствия способности двигаться согласно этому миру. И именно в этих местах становится совершенно очевидным, что все мои представления о том, что следует (идти по следу) делать, полная иллюзия, просто бред, который и убредет тебя в могилу, если вообще когда ни будь, отыщут то, что от тебя останется для захоронения. Мы живы до тех пор, пока умудряемся сохранить достаточную часть того мира, из которого пришли: будь то одежда, транспорт, еда, образ мыслей. Как только эта оболочка разрушается, чуждый нам мир растворяет нас в себе, энергично и безжалостно. Вот и сейчас, прихожу в себя в своей комнате для медитации, она же и спальня. Не знаю, имеет ли смысл пытаться понять, где тут явь, а где тут навь. И все же, после мучительных попыток уяснить себе хотя бы отдаленный смысл происходящего натыкаюсь на нечто постоянное, неизменное в этой круговерти картин и образов. Это то, что древние называли зрителем явлений сознания. Какое то смутное ощущение присутствия, как бы посторонний, не заинтересованный в происходящем свидетель. Не слишком много в сравнении со всем остальным, происходящим перед его глазами. Ну и как тебе колдовство, ты понял чего тебе надо. Голос Федора возвращает меня в чувства. Честно сознаюсь, что ни хрена не ясно, ни что это за штука колдовство, ни тем более пошто она мне. - Но сосед то жив, замечает Федор как-то мрачно. - Пил бы меньше, тогда бы точно ничего не стряслось. Кто знает, кто знает. Федор садится за стол, выразительно смотрит на почти выпитую бутылку. У меня ощущение, что у Федора полностью отсутствует ощущение различия между мирами. Души умерших, предков настолько активно участвуют в делах живых, а живые настолько активно привлекают души мертвых к этим своим делам, что собственно и не понятно к чему эти различия и кому они нужны. Как тут не вспомнить древний, ведический символ перевернутого дерева, корнями уходящего в небесные дали, но плодоносящего в этом, земном, мире. События созревают здесь, но питаются оттуда. - Ты хочешь сказать, что все события определены сверху, предками. - Не, предки советуют, убеждают. Таким образом, формируется как бы ментальная позиция, установка, согласно которой и действует реальный человек. - Это что, каждый человек советуется с предками. Что-то не припомню чего- либо подобного. - Вот именно, не припомнишь. В основном это происходит во сне. Не даром же говорят, что утро вечера мудренее. - И что, вот так, каждую ночь, собирается военный совет всех моих предков, и все разом склоняют меня к приличной жизни. - Ты рассуждаешь как все русские. Речь идет о жизненно важных решениях - Выработка стратегий, что ли? Я тут припомнил Кастаньету. - Назови это так, если тебе нравится. Вообще то, если спокойно вдуматься то, как бы, ничего такого, особого тут не предполагалось. Все мы склонны, в трудные минуты призывать на помощь разные силы, но при этом видим в таком действе отголоски как бы детской инфантильности. Здесь же это делается обстоятельно и совершенно серьезно. Часто можно услышать, это, мол, бабушка помогает, или мать. Мужики и в мире духов как-то не склонны напрягаться по мелочам. - Так что, они там знают будущее, или как. - Не то чтобы будущее. Они знают желания людей, их мысли. Они могут тебе подсказать. - Конечно, у вас тут два человека на всю Голландию. А если в городе толпа народу, тогда как. - Но ты же не делишь добычу со всей толпой. У тебя тоже врагов два человека на весь околоток. Меня постоянно преследует ощущение, что мой ум, не столько образованный сколь придавленный, массой разнородной информации, потихонечку интерпретирует все, что я вижу и слышу, в излюбленных им терминах, о которых я не часто догадываюсь. Узнать же, что думает по тому или иному поводу Федор, практически не возможно и вполне может быть, что он ничего и не думает о том, что я считаю важным. Это моё важное, для него может просто и не существовать. Скорее всего, так оно и есть и вряд ли что тут можно поправить. Да и нужно ли. По моему глубокому убеждению, этот мир устроен совершенным образом, и мы своими, улутшениями вымащиваем себе, как сказал классик, дорогу в ад. Уже несколько дней подряд мое тело совершает прыжки, на подобие тех которые делают массаи, когда, как они говорят, вытряхивают дух детства. Не знаю, может и мне пора взрослеть, хотя чтобы я чувствовал в этом какую потребность или необходимость. Но у Силы свое планы и свои задумки. Так что хошь не хошь а приходится прыгать, вот и прыгаю. Нагрянут они- Нарушится мир, На гибель они обрекут Народ уранхай - саха, Великая вспыхнет война, Вымрут люди на середней земле Ох уж эта мне середняя земля. Сверху - давят, снизу - тащат, хоть волком вой. Но это единственное место, где возможны изменения. И верхние, и нижние могут лишь тратить, то что заработали, здесь, на середней земле. И потому столько зависти и ненависти во всех мирах. Ничейная земля, место разборок высших с низшими, а мы здесь живущие как бы пушечное мясо, притом для обеих сторон. Между молотом и наковальней. Не самое уютное местечко во вселенной. Одним словом, поле боя. Посему, хочешь или нет, а быть тебе воином или ваще не быть. Можно, конечно, в плену там приспособиться, или сдавать всех всем, прям поголовно. Но то уже религия, так сказать. А остальные в окопы, под дождь и снег да вражеские козни. Война полов, война классов, война сознания с подсознанием, влечений с запрещениями. Короче война всех против всех. Да, на войне, как на войне. Как и учили. Вот и нынче, ваш покорный слуга, увяз в жуткую поножовщину между рассудком и полным бредом. Сбрёл с ума, в полное беспутство, в законченную непутевость. Пути ведь ведут, они не так себе, просто. Ведут согласных и тащат не согласных, как судьба. А если не желаешь чтоб тебя вели под белы ручки или тащили волоком, как пьяного в кутузку, то, хошь не хошь, а быть тебе непутевым и бродить да бредить по всей округе да околоткам, без цели и надежды, в полной прострации, пока не уяснишь себе, всю бессмысленность и этого действа, и не остановишься где глаз ляжет а Бог сподобит. Если так прикинуть, то для души, поскольку она» меньше малого & больше большого» как бы и нет какого либо конкретного места. Как бы принцип неопределенности. Если зафиксируешь место то ты уже бездушный, дерево, покойник, поскольку нету жизни, которая как бы движение. А если живёшь, то нет тебе места под оливами, и чеши к своим лиственницам да чахлым берёзам. Но мы то калачи тертые и понимаем, что противоречия бываю контрарные, а бывают и контрадикторные, и, по сему, тут же удумали военную хитрость, позволяющую совместить божий дар с яичницей. И назвали эту хитрость свободой, в смысле, с утра выпил - весь день свободен. Таким способом мы как бы останавливаем настоящее, как же ему устоять то когда все плывет, все меняется. А с другой стороны ничего не происходит, поскольку пьян ты и какой с тебя спрос, а если что произошло так это не с тобой, тебя как бы и не было, поскольку пьяный это как бы и не ты. Ты, Вася, а то - пьяный. Это ваще имя такое, Пьяный, это как бы единый человек. Получается, что на Руси ваще один человек живет, Пьяный, а остальные и не люди вовсе, поскольку Бог определил человеку свободным быть. А они, не пьяные, которые, в кабале да заботах, запрессованные между работой и телевизором, да еще с верху, для верности женой придавленные, разве то люди, разве чуют они свежие ветры дальних дорог своими застиранными парусами, сложенными в чистые шкафчики и присыпанные нафталином. Тeфаль им в руки и сникерс в лицо.

читать дальше

вернуться к карте сайта

Сайт создан в системе uCoz